На этой ничьей земле

Я твердил: на белом и грязь виднее, я хотел, чтобы ты породнился с нею, чтобы ты узнал, что не лучше прочих, я хотел смеяться.

Забавно?

Очень.

(Только что-то бьётся внутри и плачет, как ребёнок, раненый неудачник, как бродяжка, брошенный на дороге...)

Вот теперь ты здесь, справедливый, строгий, ты в грязи — растоптан и уничтожен, нынче ты палач и убийца тоже, разве не забавно? Куда смешнее!

Это ты сказал, что смешить умею.

Если мне не веришь — узнаешь меч, вот твоё желание уберечь обернулось смертью, так пей до дна.

Даочжан, всё это твоя вина.

Вот ты шаришь пальцами по металлу — я сумел стать тем, что тебя сломало, разве не забавно? По мне — так очень. Разве ты светлее и чище прочих?



Только радость мести так быстро гаснет. Я узнал — на белом виднее красный. Отчего-то руки сковала ноша…

а потом я понял:

ты не вернёшься.

(с)  Ruell