Рождение. Молитва первая «Услышь меня»
Через сомнения, через безнадёжность трудно лететь со всех крыльев, особенно когда сковывает стремительность движений нестерпимый голод. Окутанная липким невесомым туманом пустыня не слишком гостеприимна, и, говорят, из неё невозможно выбраться. В последние тридцать лет Хэр'эру стало даже казаться, что говорят правду. Но растворить себя в окружающей пустоте было так же невозможно, как и преодолеть невидимые барьеры, поэтому он не оставлял попыток вырваться из заточения. Что ещё в конце концов оставалось делать в месте, изолированном от остального мира на всех доступных демону слоях реальности? Он снова оторвался от земли и взмыл навстречу бескрайнему небу в тёплых лучах чёрного солнца.
На краю жарко дышащего гейзера было уютно собираться после заката, когда дающие силу лучи переставали пронизывать пространство своим дыханием. Молодёжь и умудрённые опытом опускались на согретую землю и делились чаяниями, надеждами или легендами. Спокойные древние восстанавливали силы благодаря юному пылу молодых. И рассказывали свои мрачные сказки.
Совсем юное создание, не устававшее радовать древних своей молодой энергией и иногда слегка раздражавшее всезнающих молодых своим неведением, настойчиво просило рассказать новую историю о герое. И, добившись своего, впитывало взахлёб знания об изгнаннике, которому не суждено освободиться. Никто из присутствующих не был близко знаком с Хэр'эром, но некоторым случалось порой встречать его в землях демонов или во время путешествий по миру. О нём говорили многое, что заслуживало уважения, и многое, благодаря чему вовсе не хотелось сострадать настигшей его судьбе. Утверждали, например, что когда-то он объединил разрозненные группы демонов, прекратив массовое межвидовое уничтожение, что именно он был ответственным за первые дипломатические контакты с земляными элементалями, населявшими соседний с их страной горный район, контакты, благодаря которым призрачная раса обрела довольно много новых знаний и развила свою магию столетия назад. Рассказывали, что он испил до полного истощения больше существ, чем любой другой из ныне живущих демонов, но этого ему было мало, поэтому он пленил и исследовал на питательный потенциал демонов, которые не могли с ним справиться. И что, достигнув зрелости и нарастив свою магическую мощь до невероятных размеров благодаря многочисленным путешествиям, исследованиям и экспериментам, он отправился в отшельничество, вернувшись из которого, вихрем налетел на населённый мир и разметал несколько крупных человеческих городов. Не за это Хэр'эр был наказан - кому пришло бы в голову пересчитывать поселения примитивных существ, соседствующих с демонами на планете. Он был отправлен в заточение за создание химер. Отшельничество лишь усугубило жажду экспериментов в мятущейся душе демона, а обретённая за годы развития сила исковеркала разум иллюзиями всемогущества, и Хэр'эр принялся за попытки извращённого созидания, запирая демонические сущности в искусственную плоть, сращивая тонкие структуры существ и совмещая несовместное. Могущественные жрецы народа воззвали к тёмным богам с просьбами сыскать неотпираемую клетку для их сбившегося с пути собрата, и боги ответили своим верным, и бывший герой был обречён на вечный неутолимый голод одиночества.
Неокрепшая картина мира Ригхнойра взорвалась мазками незнакомых красок от разбередивших душу историй о заключённом великом маге. Кружился ли он со своими собратьями-ровесниками в танцах и играх, пробовал ли новые эмоции собранных в резервациях для кормления существ, занимался ли с учителем постижением и развитием своей природной силы, слушал ли рассказы древних, отправлялся ли в путешествия с родителями для познания мира, где-то в глубине, на краю восприятия, всегда сопровождал его силуэт чужих тёмных крыльев. Хэр'эр стал вездесущим кумиром молодого демона, и упоминания о нём заставляли трепетать что-то глубоко внутри.
Дни летели за днями, энергии всё легче повиновались воле, структуры материального мира становились всё понятнее и проще, и дерзкие мечты, родившиеся в тёплый вечер у гейзера, обретали более чёткие черты вслед за способностями к самоматериализации и управлению стихиями. Ригхнойр выказывал неплохие способности и легко продвигался по ступенькам мастерства, принятым в демоническом обществе в системе обучения молодёжи. Осторожно, шаг за шагом, он выведывал интересовавшую его информацию о заточённом древнем, силясь ничем не выдать своего жгучего любопытства. Он зря осторожничал - никому не пришло бы в голову разбираться в вихрях желаний такого нестабильного в силу своей юности создания и раскладывать по полочкам признаки, выдающие его интерес.
Картина складывалась медленно, но верно, и вторым по счёту большим ученическим путешествием стал путь к ледяному острову неподалёку от полюса, где находилась тюрьма Хэр'эра. Лёгкой тенью мчась над океаном, Ригхнойр вбирал в себя окружающее пространство, пытаясь изо всех сил не упустить из виду ни одного метущегося огонька жизни, не пропустить ни одной ауры из тех немногих, что встречались на пути в этих неприветливых землях. Добравшись до острова пустыни, демон снизил скорость, растворяясь в вязком тумане в кольце гор. Он распахнул крылья, тонкой плёнкой разливаясь в воздухе над каменистой равниной. Его сознание развернулось, перебирая все слои пространства, прислушиваясь чутко, стремясь коснуться прочных стен невидимой клетки. Пространство не ответило. Вдали, на грани, лучились неярко силуэты немногочисленных представителей местной фауны, камни угощали бесцветными отголосками прошлого. Ни следа магии в подпространстве. Ни намёка на стену. Ригхнойр полностью исчез с материального слоя, уходя глубже, и снова был разочарован. Остров оказался обычным пустынным островом. Улетев воодушевлённым и взбудораженным, демон вернулся, принося с собой лёгкую тень печали.
- Учитель, сколько слоёв в мире?
Спокойная мыслеречь неугомонного молодого демона отвлекла Шудрэга от тщательного составления планов ближайших занятий. Мысленно куда сложнее задать вопрос неверно, чем формулируя его словами, ведь всегда можно пояснить, что имеешь в виду, передавая образы. Малыш говорил о слоях пространства, знакомых духам с самого рождения.
- Не думаю, что кто-то считал. Нам доступен мир материальных объектов и мир духов. Мы знаем, что великие маги могут проникать глубже, и одним богам ведомо, как глубоко простирается зрение более высокоразвитых существ.
- А может так быть, что как, скажем, шерхемы, не видят слоя, в котором мы рождаемся, мы не видим какого-то другого мира, который существует прямо там, где мы находимся?
- Может быть.
- И никто из демонов никогда не пробовал туда забраться?
- Мне о таких попытках ничего не известно. Кто знает, как многое лежит за пределами нашего восприятия. Может быть, займёмся сначала тем, что нам по силам?
Шудрэг принял стойку, призывающую к медитации, проводимой перед тренировкой повелевания стихиями. Ригхнойр сдержанно кивнул и последовал примеру учителя.
Змеящиеся вихри ласкали молодого духа, парившего над бесконечной чередой гор. Перед ним представала красота тёмного мира, с его бурлящими переливами энергий. Ригхнойр просачивался сквозь тяжёлые тучи, играя, перемешивался с ними, а потом вдруг сгущал материализацию и позволял струям дождя косо стекать по коже, умывая её. Он взмывал к тучам, а потом улетал от них и манил за собой, усиливая непослушный ветер. Сегодня в нём родилось вдохновение, новая надежда, и он радовался дождю, как радовался новой, ещё не воплощённой идее. Уже два года он неустанно посвящал своё время тренировкам по точному считыванию мыслеобразов. Он общался с примитивными расами, старательно выплавляя из их обрывочных несформированных представлений картины незнакомцев. Он прислушивался, собирая информацию по крупинкам, а потом беспорядочно являлся во снах другим бестолковым смертным. Он сидел на диете, позволяя себе питаться только страхом узнанных и найденных, с каждым этапом усложняя себе задачу. Жертвой становился ненароком упомянутый случайный знакомый того, кто служил проводником. Несколько раз в нескольких разговорах возвращаясь к выбранному персонажу, Ригхнойр оформлял его мыслеобраз, насыщая его деталями до тех пор, пока не мог безошибочно узнать. Затем среди множества находящихся поблизости аур он нащупывал свою жертву и приходил к ней, стараясь принять обличье пострашнее. Если всё проходило удачно, он награждал себя лакомством из разных ноток страха. В этот особенный день ему удалось узнать, по-настоящему увидеть мыслеобраз Хэр'эра. Люди тут, конечно же, были ни при чём. В пограничное поселение, в котором Ригхнойр проводил в последние дни довольно много времени, пришёл древний, который был знаком с заключённым демоном. Мастерство юного духа достигло наконец того уровня, что он смог, внимательно слушая незнакомого древнего, при одном упоминании своего кумира достроить наконец то, чего ему не хватало, чтобы пойти на попытку связи с ним. И теперь восторг его вдохновения изливался на горы вместе со струями дождя из собранных им облаков.
Остановив беспорядочное мелькающее парение, Ригхнойр сложил крылья и сосредоточился на медитации, помогающей обрести собранность перед важными свершениями. Сами собой родились в душе его слова горячей молитвы тёмным богам, молитвы с просьбой благословить его начинания и даровать ему сил свершить задуманное.
Выбрав импонирующее его внутреннему состоянию место с естественной магической подпиткой, Ригхнойр начал свой призыв. Он знал, что просто не будет - ему было известно, что каналы связи с внешним миром для Хэр'эра перекрыты. Он не был наивен настолько, чтобы верить в то, что ему удастся обойти защиту, созданную куда более опытными демонами, а возможно, и самими богами, если легенды не врут. Но он надеялся на то, что вдохновение, посетившее его, в самом деле помогло найти лазейку в защите. Ещё одна практика, которой он занимался в полную силу, была практика слияния, - одна из тех, которую когда-то благодаря Хэ'рэру передали демонам элементали земли. Он становился землёй, становился скалами, перекраивая своё сознание так, чтобы раствориться в них, растеряв чёткую структуру собственного "я". Призыв Ригхнойра должен был прозвучать в тот момент, когда он развоплотился бы, слившись с одной и скал на пустынном острове. Прозвучать, проникая вглубь неведомых ему слоёв подпространства, коснувшись энергий мира там, куда не дотянуться демону. Раствориться, не растворяясь. Перестать существовать, сохранив себя. Разобрать сеть мироздания на фрагменты, меж которыми так легко проникнуть мысли и сознанию.
Предельное сосредоточение, и несколько слов мысленного призыва, приправленные живым коктейлем поклонения и юношеской непреклонности, ринулись по нитям-нервам древних гор. В тот момент, когда сознание демона сорвалось в пропасть, не удержавшись на грани, он коснулся на мгновение сознания древнего. Ригхнойр распадающимся восприятием почувствовал на миг неудержимый, пронизывающий, ненасытный голод многотысячелетнего демона.
Переплетение. Молитва вторая «Ответь»
Вспышка тьмы, невероятное и несомненное возрождение. Пару столетий спустя его всё же начали преследовать миражи, нашедшие брешь в нестойком измождённом сознании. Вернуться, собраться, вспомнить первые годы, озарённые яростью, тянущей разбить крылья, но вырваться. Вспомнить вторые годы методичных попыток аккумулировать силу и знания, перестроить всё то, что есть в тысячелетиями копимом багаже, переложить с одной полки на другую. Вспомнить последние годы, переполненные отчаяньем и безнадёжностью, попытки совершить нереальное, обходные пути иных образов мышления. Вспоминать. Не слышать свежего ветра и дождя. Не слышать звонкой юной души, кричащей "Я приду к тебе".
Тихий уголок у воды, защищённый от всех ветров и открытый сияющей тьме солнечных лучей, приютил двоих демонов, сцепивших тени своих крыльев. Демоны сидели молча, легко соприкасаясь аурами, будто держа друг друга в нежных и немного стыдливых объятиях.
Их уединение бесцеремонно нарушил ещё один молодой дух, с юной яростью непокорности разорвавший ментальное спокойствие и молчание. Его мысли резво пробежались по аурам соплеменников, пытаясь расшевелить их, призвать к деятельности взамен пассивного созерцания. Рохт и Шпир вдруг изменили краски своих тонких тел, залучились, будто не побеспокоили их, а, напротив, дали им долгожданный дар, приведя к результату их медитацию. Все трое бросились вверх, выпуская свою радость встречи, кружась в потоках воздуха и соприкасаясь дымкой рассеянных тел.
- Как здорово, что вы нашли меня, - сказал Ригхнойр братьям, просачиваясь сквозь облако и разбрасывая его туман им навстречу.
- И собрали по кусочкам, - прокомментировал Шпир, незаметно собирая клочья тумана в кольцо, чтобы заставить его преградить резвому приятелю путь.
Все трое полыхнули эмоциями, похожими на заразительный смех.
Шпир и Рохт всегда были вместе. Они даже не были уверены, что на самом деле не являются одним существом. Дети демонов не появлялись на свет вдвоём. Привести даже одну душу в мир было непросто для тех, кто решал объединить свои сущности. Родители братьев провели вместе несколько столетий, прежде чем решить, что их энергетики достаточно совпадают друг с другом, чтобы они могли стать проводниками для новой души. Когда же, спустя год пестования энергоструктур, они наконец смогли дотронуться до сознания новорожденного, они были поражены. Вместо одной души в коконе проводников оказалось две сущности. Их не пробовали разделить, и воспитывали и растили вместе с другими недавно рождёнными отпрысками. С интересом наблюдали старшие за тем, как происходит их взаимодействие, как часто они кооперируются и стремятся дополнять друг друга, как легко им даются совместные действия. Души близнецов определённо были связаны теснее, чем души тех, кто добровольно образовывал союз.
Именно близнецы отправились вслед за Ригхнойром, не дав ему сгинуть в растворении, в котором он взывал к древнему. И только тогда Ригхнойр заметил симпатию, которую питали к нему братья, и со всей открытостью юной души ответил такой же симпатией и взаимопознанием. Близнецы помогли ему узнать, что такое близость, потому что прежде его контакты с соплеменниками никогда не были так тесны, чтобы делиться сокровенным и открывать себя. Ригхнойр просто не подозревал, зачем это может быть нужно. Всё, чему его учили - это иерархия, взаимоуважение, вежливость, и сферы дружбы, взаимного тепла и познания друг друга для него просто не существовало. Его захватил этот новый шаг в открытии мира, захватил настолько, что даже неустанные тренировки, упражнения в магии и занятия по высвобождению и наращиванию собственной силы отступили теперь на второй план. Они скорее служили ещё одним мостиком, поводом поделиться чем-то с друзьями, когда недостаточно было просто летать, пронзая облака.
Сросшись душами с близнецами, Ригхнойр постепенно перестал осознавать, что когда-то в его жизни не было этой связи, ставшей всего за пару десятков лет такой прочной и естественной. Однажды он рассказал им о том, что по-прежнему не переставало занимать его мысли - о своём самонадеянном стремлении выйти на контакт с заключённым древним. Втроём они изучали глубинные техники телепатической связи, учились погружаться на тонкий слой пространства, лежащий глубже привычного демонам мира духов, в котором они рождались и существовали в первый период после рождения, до того, как обретали способность к материализации, вместе учились обходить барьеры, перекрывающие возможность взаимодействия. Ригхнойр огорчался, замечая, что для Шпира и Рохта почти не существует этих преград. Они могли общаться друг с другом, перекликаясь душами, даже когда внешние условия, казалось, не позволяли этого, и у самого Ригха не получалось выйти на контакт с одним из братьев. Он пытался понять суть их взаимной связи, разглядеть, отчего их души так хорошо слышат друг друга. Он нашёл учителя в лице одного из демонов, по силе и мудрости приближающегося к древним, но ещё достаточно молодого, чтобы заинтересоваться феноменом близнецов и Ригхнойром как талантливым подающим надежды учеником. Он учил демона видеть структуру души, незримую мозаику, составляющую её суть, учил понимать связи. Но недостаточно хорошо учил распоряжаться знаниями, и недостаточно глубоко заставил ученика усвоить мысль о том, что не в его власти пытаться перекроить рассмотренную картину.
В один яркий и холодный тёмный день троица отправилась к Синему Вулкану, хранившему в себе силу великих артефактов, приносимых некогда когда-то в жертву неведомым богам древности. Легенда гласила, что, опустившись в жерло, любой может изменить свою природу, но мало кто может вернуться. Три демона рассыпались фиолетовыми искрами и смешались вихрем тёмной пыли. Техника объединения позволяла им умножать силы, сохраняя автономность сознания. Она была одним из самых важных уроков, усвоенных ими благодаря последнему учителю. Сплетя вокруг себя мощную и сложную сеть защитных заклятий, демоны поискрились к жерлу вулкана. Они ощущали мощные энергетические всплески погребённых источников магической силы, изучали её, осторожно пробовали на вкус, отыскивая нужные ноты волшебной мелодии.
- Нашёл, - послала сигнал та часть троицы, которая была Рохтом.
Искры заскользили по дышащей лаве в сердце горы, просачиваясь сквозь неё. Они стремились подобраться поближе к артефакту, который, как они надеялись, даст им возможность перекроить свои души. Ригх уловил, что мозаика духовной структуры близнецов была подобна симметричному отражению одного в другом. Ему необходимо было научиться менять себя, становясь частью этой мозаики. Запитавшись энергией древнего Небесного зеркала, искры замерцали и слились с лавой жерла. Шпир, Рохт и Ригх перестали себя ощущать, но они были уже далеко не так неопытны, как некогда молодой демон, растворивший себя в горных породах и не знавший, как собраться обратно. Несколько мгновений понадобилось им, чтобы вновь обрести тройственную целостность. Общая воля троих бросилась к разрушению связей, мучительно разрывая саму себя в надежде невероятного акта созидания. Внезапно те части, что были некогда Шпиром и Ригхом, пронзило невероятной распыляющей болью. Они разорвали одну из цепей, соединяющих структуры души, и не было более ничего кроме нарывающей боли. В неслышимом, сотрясающем пространство крике вырвались они из жерла, постепенно теряя свой искрящийся облик и обретая естественные демонические черты, а затем с той же стремительностью вновь ринулись вниз. Часть, которая некогда была Рохтом, перестала существовать.
- Послушай, - лёгкое, ласкающее касание, немного тишины, несколько нот успокаивающей песни.
Нет ответа.
Туманное облако кружится вокруг Шпира, некогда бывшего озорным весельчаком, окутывает его собой.
- Коснись меня, - попытка прорваться в сознание, заполнить собой пустоту, вернуть ускользнувший контакт.
Нет ответа.
Шесть лет Ригхнойр пытается вернуть замкнувшегося безнадёжно в себе Шпира. Шесть лет не слышит он ответа. Каждый раз, покидая его ненадолго, он возвращается и находит его на одном и том же месте, в пещере, куда принёс его в день их общей трагедии. Шпиру не приходит в голову уйти, и, как ни старается Ригх, ему не пробить заслоны, и не понять, где живёт все эти годы его товарищ, с которым они так хорошо слышали друг друга прежде.
Однажды, вернувшись, Ригхнойр понимает, что Шпира нет в тёплой пещере, которая так и не стала ему домом. Он пытается установить мыслесвязь, обуреваемой робкой надеждой на то, что на этот раз будет услышан.
Нет ответа.
Свершилось неизбежное, и занявший шесть лет безмолвия шаг сделан. Где-то там, в сердце Синего Вулкана, в плену Небесного Зеркала, дождалось Шпира отражение его души.
И во власти бессильного отчаянья, в невероятной горечи разрывающих на части эмоций, никогда прежде не охватывающих его с такой силой, перемежает молодой демон проклятия со словами молитвы. Он не знает, о чём просит, его мысли хаотичны, непослушны и слишком остро пропитаны горем, слишком ярко присыпаны болью разорванной окончательно связи. Сам того не замечая, Ригхнойр погружается туда, куда бессильно стремился столько лет - на нижний слой, ещё ниже, оставаясь тонким, едва уловимым мерцанием, теряя себя. Неощутимой нитью он трепещет там, куда нет дороги таким, как он. И невольно тянется, соединяясь с другой подрагивающей нитью.
- Так ты в самом деле существуешь, - звучит хриплый насмешливый голос, и голос этот полон нескрываемой радости.
Ригх не отвечает, он ещё не научился говорить.
Но впереди так много долгих, долгожданных бесед.
Перекраивание. Молитва третья «К тебе»
Осколки надежды, непривычные, лёгкие, и каждый замысел, и каждый шаг кажется грандиозным в том сегодня, которое ещё не успело стать вчерашним днём. Захватить, не выпускать, выпить до дна. Нет, до дна нельзя, иначе вместе с душой будет испита надежда.
Слишком много было голода, сокрушительной жажды - не захлебнуться бы несколькими каплями, неосторожно уроненными на язык. Древний демон наслаждался полученным от мироздания подарком, он смаковал, как мог, молодую душу, к которой смог прикоснуться
спустя века заточения, и лелеял планы освобождения, в которые сумел поверить так, будто сам был снова молодым.
Никогда прежде, до того, как началась череда утомительных и зачастую безрезультатных тренировок в попытках рывком выйти на новый уровень силы и умений, Ригхнойр не чувствовал себя таким неловким и беспомощным. Когда он учился постигать магию и развивать свою внутреннюю силу, ему не всегда было легко, но, преодолевая препятствия и становясь сильнее, он всегда радовался пройденным рубежам, похвале учителей, успехам, которые ощущал сам. Теперь, когда рядом с ним незримо был Хэр'эр, когда сбывались его мечты, позволяя мыслям лететь за все пределы возможностей, чаще всего он ощущал одну только усталость.
Древний никогда не снисходил до похвалы, и в нём не было скрытности или лицемерия, Ригх отлично чувствовал, что лёгкое недовольство непрофессионализмом и недостатком знаний и умений инструмента своего маловероятного спасения было совершенно искренним. Каждый шаг вперёд стоил молодому демону невероятных усилий, а Хэр'эр зачастую даже не замечал этих шагов, до того они были малы. Но наградой для Ригха служила радость, которую ощущал древний, утоляя его брызжущими эмоциями свой многовековой голод. Он позволял себе обманываться, путая удовольствие насыщения и наслаждение взаимодействия. Древний вёл его, и Ригхнойр шёл по указанному пути без пререканий и сомнений, убеждённый, что выбрал этот путь сам.
Несколько лёгких движений воли, и слои пространства раскрывали перед ним лепестки, открывая дорогу для погружения.
- Я скучал.
- Я помогаю тебе отпустить воспоминания.
Дрожь невидимых нитей. Такая простая техника, чтобы не пропускать боль. Несколько призрачных барьеров, и прошлого не существует.
- Ты помогаешь мне и во многом другом.
Усмешка или улыбка? Пусть это будет улыбкой, каплей едва слышимого одобрения.
- Покажи мне мир, - настойчивая, уже ставшая привычной просьба.
И Ригхнойр открывает глаза широко-широко, чтобы смотреть, чтобы показывать, чтобы охватить сознанием всё, что успел впитать с момента последней беседы. Когда связь будет прервана, он отправится путешествовать, разговаривать, узнавать, прислушиваться, чтобы накопить побольше мира в себе к новой "встрече". Он стал зеркалом, отражающим мир для своего кумира. И не боялся превратиться в один из бликов отражения. После, когда древний насмотрится, надышится миром, которого лишён, он станет учить его, и за эти мгновения можно позволить себе отдавать любую плату.
- Я - твоя игрушка?
- Ты - хрупкий призрачный ключ, который нельзя сломать. Поэтому я буду оберегать тебя.
Ригху нравилось, что его оберегают. Паря над океаном в своих упражнениях по управлению переходам меж пространственными слоями, он слишком сосредоточился на внутренних ощущениях и не заметил, как коснулся некоего иномирного, совершенно противоестественного водоворота, ведущего в глубины, в которых не может существовать ничто живое. По беспечно открытым каналам восприятия калечаще ударили тонкие стрелы погребённого под переливами хаоса. На мгновения зависнув над краем водоворота, демон внезапно ощутил, как его разум отступает, давая место более сильной сущности. В тумане наблюдая за собственной сутью, действующей помимо его воли, Ригх ощутил, как улетает прочь, выбрасывая невероятно сложную сеть заклятий, отрезающую его от нестерпимо притягивающего опасного магического феномена.
- А может, однажды ты просто уничтожишь меня, заняв моё место, - предположил он в следующей беседе с Хэр'эром.
- Если бы всё было так просто!
А вот это определённо усмешка.
- Меня заточили боги. Я могу видеть твоими глазами, я могу направлять энергию твоими руками. Но я не могу полностью взять под контроль твоё тело, даже если ты позволишь мне это сам. Я не могу существовать в ином измерении, кроме той пустоты, в которой я заключён.
Если он не может существовать в нём, значит, забирая контроль, он может исчезнуть. Древний рисковал, чтобы оберегать свой ключ. Когда сеанс связи закончился, Ригх долго лучился тёплыми эмоциями, позволяя себе в полной мере насладиться этой мыслью.
Постепенно становилось легче. После череды мучительных усилий отрабатываемая практика внезапно становилась чем-то буднично усвоенным. Но впереди тут же вставала новая, ещё менее достижимая цель. Никакого отдыха на лаврах, никакого шанса насладиться победой над собой или над стихией, ни мгновения передышки перед следующей ступенью. Встретившись однажды со своим старым учителем, который сорок лет назад рассказывал ему о слоях пространства, Ригхнойр неосторожно открылся перед ним. Ригх пришёл посмотреть на урок, чтобы добавить несколько штрихов к картине, которую покажет Хэр'эру, и небрежным жестом повторил увиденный рисунок заклятия, засмотревшись на эту незнакомую структуру. Учитель, привыкший контролировать пространство и следить за каждым движением магии учеников, чтобы вовремя предотвратить опасные последствия, замер на мгновение. После урока он попросил Ригха повторить заинтересовавший его рисунок, и молодой демон снова сложил заклятье. До гаснущих тёмных закатных лучей он повторял разные сети, увеличивая недоумение того, для кого совсем недавно был одним из неопытных учеников, проходящих своё первое обучение.
- Я жалел, что ты оставил наши занятия, - сказал в конце концов опытный демон. Ригхнойр опустил глаза. - Но если бы ты остался, ты не совершил бы того, что кажется мне невозможным. Ты расскажешь мне, кто учил тебя?
- Древний, - ответил Ригх, на всякий случай переплетая невидимые защитные барьеры вокруг своего сознания, чтобы не позволить проникнуть в свои мысли помимо его желания.
- Я преклоняюсь перед ним, - произнёс учитель фигуру речи, выражающую глубокое уважение.
Заслуга Ригхнойра была в неистощимой преданности и упорстве. Хэр'эр же нашёл в лице юноши благодарный и податливый сосуд для создания идеального инструмента. Он оттачивал его восприятие, его способность перенимать опыт, выделяя для себя только те стороны контроля энергий, которые могли служить его главной цели. Ригх научился легко меняться и скользить между слоями реальности. Он должен был стать лазейкой, по которой древний сможет ускользнуть. На то, чтобы разрушить держащие Хэр'эра цепи, его сил не хватит даже через тысячу лет. Но он может помочь выскользнуть из цепей.
- Я не понимаю, как могу открыть путь.
- Выход закрыт только для меня.
- И я прорвусь в твою тюрьму и стану приносить тебе подарки? Разве это ослабит цепи?
- Они ослабевают каждый раз, когда ты говоришь со мной. Когда ты показываешь мне мир. Когда я рисую перед мысленным твоим взором новые техники. Оковы становятся свободнее. Когда ты придёшь, они станут свободными настолько, что уже я смогу выскользнуть из них.
- И больше не нужно будет смотреть на мир моими глазами.
- И больше не нужно будет отражений.
Основой, на которой держалась надежда на успех, служило то, что Ригх был первым, кому удалось установить предполагающуюся невозможной связь с Хэр'эром. В сознание молодого демона закрадывались мысли о том, что, может быть, держащие древнего барьеры сами по себе ослабели с течением времени. В конце концов, никто из его прежних сторонников не сохранил свою преданность достаточно долго, чтобы подтвердить или опровергнуть эту гипотезу.
Проникновение в хорошо защищённые места давно стало для Ригхнойра привычной тренировкой. Он просачивался тенью в людские хранилища ценностей, тщательно оберегаемые человеческими магами от вторжений, проникал в запретные кладези подводных жителей, посещал охраняемые заклятиями тайные места своего народа. Однажды во время такого проникновения ему едва удалось избежать весьма неприятных объяснений, когда его, рассеянного в пространстве, практически растворённого в окружающем камне, всё же сумел обнаружить какой-то молодой жрец закрытого от посторонних храма. Ригхнойр ушёл от заклинания рематериализации только благодаря помощи Хэр'эра, вовремя напомнившего ему о технике телепортации, напрочь ускользнувшей от расщеплённого на песчинки сознания юноши.
Когда, наконец, древний позволил Ригхнойру вернуться на остров заточения, груда безжизненных скал предстала перед молодым демоном совсем иной, нежели в первый его визит. Теперь он мог видеть глубже, и несокрушимая горная гряда открывала перед его взором узоры защитных барьеров невероятно сложной структуры. Ригхнойр завороженно рассматривал линии текущих энергий, которые причудливо оплетали пространство, мысленно распутывал их, узнавая знакомые элементы. Он привычно заскользил вглубь подпространства, продолжая воспринимать непостижимую ограждающую магию и удивляться ей. На этапе, когда смотреть со стороны стало для него невозможным, демону пришлось сосредоточиться на внутренних ощущениях. На этот раз он растворял себя уже не в небольшом отрезке скалы, он становился всей чередой горных пиков, всеми песчинками берега, он позволял тёмной неведомой магии пронизывать себя, как она пронизывала материальную и тонкую структуру острова, и барьеры вплетались в него, не замечая вторженца. Достигнутое рассредоточение не оставляло сил на то, чтобы коснуться сознания древнего, но Хэр'эр сам дотянулся до своего ключа, осторожно направляя его усилия и удерживая его от падения за грань, из-за которой в прошлый раз Ригхнойру не удалось вернуться без посторонней помощи.
Три бесконечных дня потери себя, лёгких прикосновений к движению ветра, аккуратных танцев на кончиках солнечных лучей едва не лишили демона, обратившегося скалами, своего "я". Ригхнойр открыл глаза и утонул в жадном взгляде, пронизывающе знакомым изнутри.
- Я в самом деле существую, - сверкнул он едва ощутимой мыслеречью.
Древний был истощён. Его облик дышал смертельной усталостью, но Ригхнойр упивался этим обликом, обличающим давно знакомый до мелочей мыслеобраз. Хэр'эр долго и кропотливо латал исковерканные структуры молодого демона, восстанавливая истерзанное тело, успокаивая перепутанное сознание. Ригх проваливался в беспамятство, едва удерживаемый от того, чтобы не остаться в точке невозвращенья. Он не знал, сколько дней, месяцев или лет он провёл на грани небытия, но к тому времени, когда он смог окончательно стать собой, он был измучен настолько, что выглядел не лучше истерзанного заключённого.
Он продолжал своё восстановление, отдыхая в неторопливых доверительных беседах со старшим товарищем, он говорил, захлёбываясь, о себе и о своём стремлении к нему, он спрашивал, дополняя образ древнего, принимая всё, что тот говорил ему.
Хэр'эр улыбался чуть насмешливо, и терпеливо отвечал на все вопросы.
Когда их крылья осознанно соприкоснулись, Ригхнойр ощутил, что падает в бездну.
Сухие ветра пустыни подхватили облачные тела демонов, замкнувших друг на друге свои энергии. Ригхнойр раскрывался навстречу, позволяя полностью заполнить себя, и чувствовал, как в его сознание вмешивается иная сущность, и как Хэр'эр захватывает его куда сильнее, чем даже в те мгновения, когда управлял его телом. Он впитывал опыт древнего, его мудрость, приправленную ироничным скептицизмом, отражал его голод, гасил его неутоляемое, всепоглощающее желание. Никогда прежде юный демон не ощущал подобных захлёстывающих эмоций, такой степени растворения. Их тела кружились тёмной дымкой, переплетённые, над бледными песками, но оба они не замечали ни песков, ни скал, ни холодного иссушенного воздуха, ни оков тюрьмы. Хэр'эр наслаждался юностью Ригха, яркостью его восторженности. Он пил её, истосковавшийся, насыщая измученную голодом душу, он встраивал в него свою энергетику, дополняя и углубляя ту сроднённость, которую они обрели за годы общения в глубине тонких слоёв пространства. Связывающая их нить крепла, превращаясь в мощную неразрушимую цепь, и постепенно, по мере слияния, истончались изношенные барьеры, теряли структурный образ Хэр'эра. Ригхнойр упустил момент, когда восхитительное воссоединение, казавшееся обретением давно искомого или потерянного, перешло в беспорядочное, пылающее болью поглощение. Он дёрнулся, пытаясь вырваться из объятий энергии древнего, и не смог освободиться. Слишком сладкой была эта боль, слишком острыми незнакомые ощущения, которые будил в нём его кумир, чтобы разрывать эти сети. Смешанное с болью осознание проникало в него вместе с мыслями и чувствами Хэр'эра, которые были открыты для него благодаря тесному переплетению. Сквозь радужные картины совместных путешествий, всех знаний, всех сокровенных мечтаний, внезапно поднятых со дна его мятущейся души, проступал холодный расчёт, расцвеченный безумием. Чтобы освободиться, Хэр'эр должен был использовать свой ключ, испив его до дна. И он разрушал меркнущее самосознание молодого демона, забирая себе его юность, его силу, его эмоции. Древний становился огромным, закрывая собой весь мир, и мерк тёмный горизонт, и таяли последние силы, и истончалась связь с миром, и больше не ощущалась целительная ласка чёрных солнечных лучей. Последняя волна наслаждения погрузила Ригхнойра в терпкое беспамятство.
Когда Хэр'эр склонился над умирающим молодым демоном, в его глазах восторг близкой свободы мешался с тихой нежностью сожаления. Он заполнил угасающее сознание Ригхнойра тёплой искрящейся благодарностью, продлив его существование ещё на несколько мгновений.
Затем сияющая цепь их связи расправилась, распрямилась, окутанная могучей силой древнего демона, расшатывая ослабленные барьеры. Хэр'эр, наполненный энергией Ригха, напоенный его сутью, пропитанный ею насквозь, легко растворил остатки своего «я» в ветре и свете, в пылинках, парящих над островом, и ринулся прочь, незамеченным не-собой проходя сквозь стены темницы. С последним дыханием Ригхнойра тёмный силуэт освободившегося древнего взмыл над островом, покидая его навсегда.